Екатерина Гвоздовская
Каждый год они недельными вахтами живут на кордоне на берегу Клешинского озера, практически без связи с цивилизацией. Выращивают птенцов из яиц, которые им отправляют со всего света. Днем кормят, ухаживают, выгуливают и даже сами учат их летать, бегая по полю и имитируя взмахи крыльев. По ночам сотрудники станции отгоняют барсуков, енотов, медведей и других животных, желающих познакомиться с пернатыми поближе. И каждую весну с Клешинского улетают несколько молодых журавликов — так амурчане пополняют популяцию редких птиц. О большой работе маленькой станции рассказывает «Амурская правда».
«Мы знали, что птенцу не выжить. Но ему было больно стоять на лапках, начинался отек легких. И три дня вдвоем, по очереди, держали его на вытянутой руке, на весу, по два часа. Кисть затекала. А напарнику за это время надо было приготовить еду для остальных журавлей, убраться в вольерах, заняться территорией, поесть самому и отдохнуть. Через два часа менялись. Тяжело, но выбора у нас не было: убивать птенца рука не поднимется, а смотреть, как он мучается, не было сил».
Может быть, неправильно начинать так историю о том, как маленьким журавлям помогают появиться на свет, выращивают и ставят их на крыло. Но этот материал в первую очередь о людях — шестерых сотрудниках станции реинтродукции редких видов птиц Хинганского заповедника, самозабвенно влюбленных в свою профессию.
«Пришел медведь — хлопай дверью»
Кордон на озере Клешинское, где с начала весны до осени живут молодые журавлята и работники станции, на первый взгляд кажется пасторальной картинкой. Бревенчатые домики с резными ставнями на небольшой опушке, нетронутая природа, чистое озеро, заповедный (в прямом смысле слова) лес на заднем плане. В воздухе пахнет свежескошенным сеном, в вольерах негромко перекликаются журавли.
Добавляет романтики и дорога до станции реинтродукции: сначала 40 километров от Архары на отечественной «буханке» по разбитой дороге (обычный легковой автомобиль застрянет в первой же луже), а потом на лодке по озеру. Однако сами сотрудники признаются: «После вахты в Архару возвращаешься как выжатый лимон».
— Дело даже не в самой работе, хотя вставать нужно в пять утра: убраться в вольерах, собрать ведра, помыть, приготовить пищу, все расставить. Кормят маленьких птенцов сначала каждый час, с возрастом интервал увеличивается до двух часов. Крутиться приходится до позднего вечера, — рассказывает техник станции Лилия Третьякова. — Самое трудное — ответственность, которую ты несешь круглыми сутками. Птица может заболеть: съесть что-то не то, простудиться, перегреться. Скорую им не вызовешь, все проблемы решаем сами. Да и ночью необходимо отпугивать желающих познакомиться с журавлями поближе. По словам Лилии, в позапрошлом году к ним регулярно заглядывал медведь. Приходят и лисы, и кабаны. Но больше всего проблем приносят барсуки и еноты. Последние регулярно копают подкопы в вольеры, приходится постоянно гонять мелких хищников. Причем ружья или другого оружия ни у кого нет.
«Слышишь, кричат встревоженно журавли — тут уж не до сна. Если пришел крупный зверь — начинаешь дверью хлопать, стучать по стенам, шуметь изо всех сил, чтобы ушел. Мелочь гоняем сами», — делится опытом еще один сотрудник станции Николай Балан.
Яйца привозят со всего мира Станция реинтродукции редких видов птиц в Хинганском заповеднике работает с 1988 года. Ее создавали для сохранения популяции японских и даурских журавлей.
— Японских журавлей в мире осталось не больше трех тысяч. И половина из них — оседлые, живут в Японии. Оставшиеся — на Дальнем Востоке, улетают на зимовку в Китай или Корею. Кстати, наш научный сотрудник был в этом году в КНР, с местными специалистами они ездили по местам обитания журавлей. В Китае сейчас уделяют много внимания природоохранным мероприятиям, так что птиц берегут не меньше, чем у нас, — рассказывает зооинженер Надежда Кузнецова. — Сначала, когда станцию только создали, здесь выращивали журавлят, спасенных после пожаров. В конце восьмидесятых еще можно было на вертолетах делать облеты. Например, загорелся лес, вертолет облетает территорию и видит брошенную кладку. Такие яйца или птенцов привозили к нам.
Самому взрослому на кордоне журавлю Дике — 28 лет. В начале девяностых станция стала участником международной программы по сохранению журавлей Евразии. Теперь зоопарки со всего мира передают яйца амурским специалистам, а те выращивают из них птенцов.
— Привозили к нам яйца из Америки, Франции. Последние годы мы активно сотрудничаем с журавлиным питомником Окского заповедника России и с зоопарками — сейчас во многих живут журавли, — комментирует Надежда Кузнецова. —Яйца едут в специальных мобильных инкубаторах. Некоторые приезжают за пару дней до появления птенцов, другие — в начальной стадии инкубирования.
В среднем за год амурская станция получает 6−7 яиц.
— Однажды у нас было 13 птенцов сразу, но это был ад. — со смехом признается зооинженер.
Однако в этом году один из основных поставщиков, чешский зоопарк города Брно, не смог отправить яйца: из-за коронавируса Чехия закрыла границы.
— Счастье, что успели передать двух годовалых птенцов японских журавлей. Они ехали к нам четыре дня в специальных больших клетках. До Москвы на автотранспорте, а к нам доставили уже авиасообщением, — продолжает Надежда Васильевна. — Птиц получили 2 марта, а 11-го чехи закрыли границу.
Это второе лето без яиц для станции. Первый перерыв случился в середине 2000-х годов. Тогда получить бесценный груз не смогли из-за проволочек с международным оформлением документов. Однако это не значит, что на лето станция осталась без птенцов.
Журавлиная любовь
— Мы выводим птенцов двумя способами. Первый — ручной, когда сами получаем их из инкубатора и учим всему сами. Но, кроме того, у нас в питомнике живут около 30 птиц. Это журавлиные пары и пернатые, которым нужна была помощь и которых регулярно приносят нам. Стараемся принять всех, если есть свободные вольеры. Например, у нас живет хохлатый осоед, утки-мандаринки, чеглок, горный гусь, орлан-белохвост и другие птицы.
Все они были травмированы и не смогут жить в природе. То же самое и с журавлями. У нас есть самки и самцы со сломанными крыльями, клювами. Мы подбираем пары: если птицы приглянулись друг другу — они создают семью. — объясняет Надежда Кузнецова. — За год журавлиная семья может получить одного или двух птенцов. Их мы тоже в годовалом возрасте отпускаем на волю. Зимой все птицы живут в питомнике в Архаре, а на лето семьи с птенцами переезжают на кордон. Всех взять не можем — не хватит вольеров и возможностей станции. Поэтому приоритет тем, кто растит потомство.
Причем образовать пару не так просто. Например, на станции живет самец с самкой, у которой были травмы клюва и крыла, кроме того, она не может иметь потомство. Самца пытались переселить к другим «девочкам», чтобы получить яйца. Однако он отказывается жить с кем-либо еще.
Бывают и обратные ситуации.
— Поселили пару, и в прошлом году они уже могли впервые отложить яйца. Но тут на кордон, где жили журавли летом, прилетела новая самка и решила отбить самца. Пара-то сидит в вольере, а эта вольная, выхаживает вдоль ограждения, глазки строит. И журавль начал забивать свою самку. Нам пришлось расселить их на несколько недель, иначе он мог бы заклевать ее до смерти. — рассказывает Надежда Васильевна.
Правда, ситуация закончилась хэппи-эндом. Неудачливая разлучница улетела, а помирившиеся журавли этим летом растят сразу двух птенцов.
«Семьи выпускаем гулять по очереди, иначе передерутся»
Родительские пары отправляются на Клешинское в начале апреля и там уже откладывают яйца, а возвращаются в зимние домики со своими птенцами в октябре. Следующей весной годовалых журавлят выпустят в небо. Причем на кордоне инкубаторские и те, кто родился у родителей, живут раздельно. Иначе взрослые птицы заклюют не своих детей. Поскольку ручным способом в этом году выводить некого, под опекой станции сегодня находятся три «семейных» журавленка.
— Семьи держим в разных вольерах и выпускаем гулять по очереди, иначе передерутся. — объясняет техник станции Лилия. — Конечно, когда воспитанием птенцов занимаются родители, проще. Инкубаторских мы кормим с помощью пинцета каждый час. Причем иногда они отказываются кушать, и за малышом еще надо побегать, уговорить. Выводим их на берег, чтобы они учились выискивать себе пропитание самостоятельно. Даже летать приходится учить их. Бегаешь по полю и машешь руками, имитируя взмахи крыльев. Они бегут за тобой и постепенно понимают, что нужно делать.
При нас одна из семей отправляется на прогулку: сотрудники берут длинные палки с пустой пластиковой бутылкой на конце, осторожно открывают вольер и подталкивают птиц к выходу.
— Гулять они будут часа два — два с половиной. Проведут малышей к озеру, сделают круг по поляне, а потом сами вернутся в вольер. Останется лишь закрыть дверь. — объясняет Лилия Третьякова.
Родители вышагивают возле детенышей, бдительно оглядывая окрестности. Попадаться на глаза лишний раз им нежелательно, клюются ревностные родители весьма ощутимо.
— Как-то раз я насыпал зерно журавлям, и один из них был в плохом настроении. Высыпал зерно, а крышку от бака в руках держал. Отворачиваюсь, ухожу и слышу за спиной шорох крыльев. Успел подставить под удар крышку, а он был такой силы — я через голову перекувыркнулся! — вспоминает лаборант станции Владимир Кузнецов.
Дикая жизнь
Чем меньше людей, тем лучше для журавлей. Именно поэтому станция несколько лет добивалась запрета экскурсий на Клешинское.
В среднем одна пара журавлей может вырастить 10−15 птенцов.
— Основная задача станции — подготовить журавлей к жизни в дикой природе. Но если птицы привыкнут к людям, они не будут прибиваться к стае, а останутся здесь. У нас такое уже было: выпустили журавликов, а те прилетели в деревню. Если бы их сразу прогнали — пернатые бы вернулись в природу. Но люди жалостливые, начали подкармливать. Пришлось забирать журавлей в питомник, снова начинать адаптацию к дикой жизни и через год выпускать вновь.
Меньше десяти птиц за год — небольшое прибавление к популяции. Но для нашего мира, где даурские и японские журавли встречаются только на Дальнем Востоке и в Японии, важная каждая птица. И пусть работников станции, которые уже четвертый десяток лет дарят жизнь пернатым, всего шестеро, их работа — бесценна.
Забавные истории из жизни кордона
У каждого из сотрудников есть десятки увлекательных историй из жизни краснокнижных птиц и не только. «Как-то раз прибилась к нам утка-мандаринка. Мы его подкармливали, а он вырос и обнаглел.
Скооперировался с двумя бакланами, стали плавать втроем и не подпускали других птиц к кордону: решили, что это будет их территория", — вспоминает Лилия Третьякова.
Картошку полоскали в озере
В прошлом году на кордоне Владимир, один из сотрудников, посадил несколько кустов картошки.
Птенцы стали тыкать клювами в грядки, нашли клубни. «Раскопают одну картошину и тащат ее в озеро полоскать. Поклюют, потом идут за новой. Развлечение было на весь день!» — смеются, вспоминая, специалисты станции.
Наглая цапля воровала рыбу
Несколько лет назад прибилась к кордону цапля. Ее пожалели — у птицы был травмирован глаз — и подкармливали. Цапля окрепла, глаз зажил, и птица решила, что отбирать рыбу у маленьких журавлей гораздо легче и интереснее, чем добывать пропитание самостоятельно. Цапля поджидала, когда сотрудники станции выходили с тазом, подлетала и за раз заглатывала по 6—7 кусков рыбы.
Наглую птицу начали гонять. А осенью за ней прилетели две других цапли. «Минут пять все трое кружились над кордоном. Две пришлых молчали, а наша все это время что-то кричала. Наверное, прощалась. Потом они улетели», — заканчивают свой рассказ специалисты станции.
Гонгор-долгожитель
Самому старшему журавлю в питомнике — 31 год. Его зовут Гонгор. В неволе эти птицы могут жить довольно долго — до 90 лет.
У журавлей — греческие имена
«Мы даем имена японским журавлям, используя названия рек Амурской области. Правда, иногда пол сразу не поймешь. Так, вместо Миуны у нас живет Миун, а Антиопа превратилась в Антипа».
Даурских журавлей специалисты называют именами героев Древней Греции.
Только факты
— Маховые перья, благодаря которым птицы летают, журавли сбрасывают одновременно. В течение месяца такие пернатые не могут летать и очень уязвимы. Делают это они один раз в два года.
— Килограмм рыбы в день съедает взрослый журавль.
— Малышей кормят мешанкой, куда входит творог или яйца, гаммарус, геркулес и пшеница. Взрослые птицы едят рыбу и овощные салаты. Кстати, лук журавли обожают, а вот морковку едят неохотно. В рацион также входят кабачки, тыква, яблоки, капуста.
Каждый год они недельными вахтами живут на кордоне на берегу Клешинского озера, практически без связи с цивилизацией. Выращивают птенцов из яиц, которые им отправляют со всего света. Днем кормят, ухаживают, выгуливают и даже сами учат их летать, бегая по полю и имитируя взмахи крыльев. По ночам сотрудники станции отгоняют барсуков, енотов, медведей и других животных, желающих познакомиться с пернатыми поближе. И каждую весну с Клешинского улетают несколько молодых журавликов — так амурчане пополняют популяцию редких птиц. О большой работе маленькой станции рассказывает «Амурская правда».
«Мы знали, что птенцу не выжить. Но ему было больно стоять на лапках, начинался отек легких. И три дня вдвоем, по очереди, держали его на вытянутой руке, на весу, по два часа. Кисть затекала. А напарнику за это время надо было приготовить еду для остальных журавлей, убраться в вольерах, заняться территорией, поесть самому и отдохнуть. Через два часа менялись. Тяжело, но выбора у нас не было: убивать птенца рука не поднимется, а смотреть, как он мучается, не было сил».
Может быть, неправильно начинать так историю о том, как маленьким журавлям помогают появиться на свет, выращивают и ставят их на крыло. Но этот материал в первую очередь о людях — шестерых сотрудниках станции реинтродукции редких видов птиц Хинганского заповедника, самозабвенно влюбленных в свою профессию.
«Пришел медведь — хлопай дверью»
Кордон на озере Клешинское, где с начала весны до осени живут молодые журавлята и работники станции, на первый взгляд кажется пасторальной картинкой. Бревенчатые домики с резными ставнями на небольшой опушке, нетронутая природа, чистое озеро, заповедный (в прямом смысле слова) лес на заднем плане. В воздухе пахнет свежескошенным сеном, в вольерах негромко перекликаются журавли.
Добавляет романтики и дорога до станции реинтродукции: сначала 40 километров от Архары на отечественной «буханке» по разбитой дороге (обычный легковой автомобиль застрянет в первой же луже), а потом на лодке по озеру. Однако сами сотрудники признаются: «После вахты в Архару возвращаешься как выжатый лимон».
— Дело даже не в самой работе, хотя вставать нужно в пять утра: убраться в вольерах, собрать ведра, помыть, приготовить пищу, все расставить. Кормят маленьких птенцов сначала каждый час, с возрастом интервал увеличивается до двух часов. Крутиться приходится до позднего вечера, — рассказывает техник станции Лилия Третьякова. — Самое трудное — ответственность, которую ты несешь круглыми сутками. Птица может заболеть: съесть что-то не то, простудиться, перегреться. Скорую им не вызовешь, все проблемы решаем сами. Да и ночью необходимо отпугивать желающих познакомиться с журавлями поближе. По словам Лилии, в позапрошлом году к ним регулярно заглядывал медведь. Приходят и лисы, и кабаны. Но больше всего проблем приносят барсуки и еноты. Последние регулярно копают подкопы в вольеры, приходится постоянно гонять мелких хищников. Причем ружья или другого оружия ни у кого нет.
«Слышишь, кричат встревоженно журавли — тут уж не до сна. Если пришел крупный зверь — начинаешь дверью хлопать, стучать по стенам, шуметь изо всех сил, чтобы ушел. Мелочь гоняем сами», — делится опытом еще один сотрудник станции Николай Балан.
Яйца привозят со всего мира Станция реинтродукции редких видов птиц в Хинганском заповеднике работает с 1988 года. Ее создавали для сохранения популяции японских и даурских журавлей.
— Японских журавлей в мире осталось не больше трех тысяч. И половина из них — оседлые, живут в Японии. Оставшиеся — на Дальнем Востоке, улетают на зимовку в Китай или Корею. Кстати, наш научный сотрудник был в этом году в КНР, с местными специалистами они ездили по местам обитания журавлей. В Китае сейчас уделяют много внимания природоохранным мероприятиям, так что птиц берегут не меньше, чем у нас, — рассказывает зооинженер Надежда Кузнецова. — Сначала, когда станцию только создали, здесь выращивали журавлят, спасенных после пожаров. В конце восьмидесятых еще можно было на вертолетах делать облеты. Например, загорелся лес, вертолет облетает территорию и видит брошенную кладку. Такие яйца или птенцов привозили к нам.
Самому взрослому на кордоне журавлю Дике — 28 лет. В начале девяностых станция стала участником международной программы по сохранению журавлей Евразии. Теперь зоопарки со всего мира передают яйца амурским специалистам, а те выращивают из них птенцов.
— Привозили к нам яйца из Америки, Франции. Последние годы мы активно сотрудничаем с журавлиным питомником Окского заповедника России и с зоопарками — сейчас во многих живут журавли, — комментирует Надежда Кузнецова. —Яйца едут в специальных мобильных инкубаторах. Некоторые приезжают за пару дней до появления птенцов, другие — в начальной стадии инкубирования.
В среднем за год амурская станция получает 6−7 яиц.
— Однажды у нас было 13 птенцов сразу, но это был ад. — со смехом признается зооинженер.
Однако в этом году один из основных поставщиков, чешский зоопарк города Брно, не смог отправить яйца: из-за коронавируса Чехия закрыла границы.
— Счастье, что успели передать двух годовалых птенцов японских журавлей. Они ехали к нам четыре дня в специальных больших клетках. До Москвы на автотранспорте, а к нам доставили уже авиасообщением, — продолжает Надежда Васильевна. — Птиц получили 2 марта, а 11-го чехи закрыли границу.
Это второе лето без яиц для станции. Первый перерыв случился в середине 2000-х годов. Тогда получить бесценный груз не смогли из-за проволочек с международным оформлением документов. Однако это не значит, что на лето станция осталась без птенцов.
Журавлиная любовь
— Мы выводим птенцов двумя способами. Первый — ручной, когда сами получаем их из инкубатора и учим всему сами. Но, кроме того, у нас в питомнике живут около 30 птиц. Это журавлиные пары и пернатые, которым нужна была помощь и которых регулярно приносят нам. Стараемся принять всех, если есть свободные вольеры. Например, у нас живет хохлатый осоед, утки-мандаринки, чеглок, горный гусь, орлан-белохвост и другие птицы.
Все они были травмированы и не смогут жить в природе. То же самое и с журавлями. У нас есть самки и самцы со сломанными крыльями, клювами. Мы подбираем пары: если птицы приглянулись друг другу — они создают семью. — объясняет Надежда Кузнецова. — За год журавлиная семья может получить одного или двух птенцов. Их мы тоже в годовалом возрасте отпускаем на волю. Зимой все птицы живут в питомнике в Архаре, а на лето семьи с птенцами переезжают на кордон. Всех взять не можем — не хватит вольеров и возможностей станции. Поэтому приоритет тем, кто растит потомство.
Причем образовать пару не так просто. Например, на станции живет самец с самкой, у которой были травмы клюва и крыла, кроме того, она не может иметь потомство. Самца пытались переселить к другим «девочкам», чтобы получить яйца. Однако он отказывается жить с кем-либо еще.
Бывают и обратные ситуации.
— Поселили пару, и в прошлом году они уже могли впервые отложить яйца. Но тут на кордон, где жили журавли летом, прилетела новая самка и решила отбить самца. Пара-то сидит в вольере, а эта вольная, выхаживает вдоль ограждения, глазки строит. И журавль начал забивать свою самку. Нам пришлось расселить их на несколько недель, иначе он мог бы заклевать ее до смерти. — рассказывает Надежда Васильевна.
Правда, ситуация закончилась хэппи-эндом. Неудачливая разлучница улетела, а помирившиеся журавли этим летом растят сразу двух птенцов.
«Семьи выпускаем гулять по очереди, иначе передерутся»
Родительские пары отправляются на Клешинское в начале апреля и там уже откладывают яйца, а возвращаются в зимние домики со своими птенцами в октябре. Следующей весной годовалых журавлят выпустят в небо. Причем на кордоне инкубаторские и те, кто родился у родителей, живут раздельно. Иначе взрослые птицы заклюют не своих детей. Поскольку ручным способом в этом году выводить некого, под опекой станции сегодня находятся три «семейных» журавленка.
— Семьи держим в разных вольерах и выпускаем гулять по очереди, иначе передерутся. — объясняет техник станции Лилия. — Конечно, когда воспитанием птенцов занимаются родители, проще. Инкубаторских мы кормим с помощью пинцета каждый час. Причем иногда они отказываются кушать, и за малышом еще надо побегать, уговорить. Выводим их на берег, чтобы они учились выискивать себе пропитание самостоятельно. Даже летать приходится учить их. Бегаешь по полю и машешь руками, имитируя взмахи крыльев. Они бегут за тобой и постепенно понимают, что нужно делать.
При нас одна из семей отправляется на прогулку: сотрудники берут длинные палки с пустой пластиковой бутылкой на конце, осторожно открывают вольер и подталкивают птиц к выходу.
— Гулять они будут часа два — два с половиной. Проведут малышей к озеру, сделают круг по поляне, а потом сами вернутся в вольер. Останется лишь закрыть дверь. — объясняет Лилия Третьякова.
Родители вышагивают возле детенышей, бдительно оглядывая окрестности. Попадаться на глаза лишний раз им нежелательно, клюются ревностные родители весьма ощутимо.
— Как-то раз я насыпал зерно журавлям, и один из них был в плохом настроении. Высыпал зерно, а крышку от бака в руках держал. Отворачиваюсь, ухожу и слышу за спиной шорох крыльев. Успел подставить под удар крышку, а он был такой силы — я через голову перекувыркнулся! — вспоминает лаборант станции Владимир Кузнецов.
Дикая жизнь
Чем меньше людей, тем лучше для журавлей. Именно поэтому станция несколько лет добивалась запрета экскурсий на Клешинское.
В среднем одна пара журавлей может вырастить 10−15 птенцов.
— Основная задача станции — подготовить журавлей к жизни в дикой природе. Но если птицы привыкнут к людям, они не будут прибиваться к стае, а останутся здесь. У нас такое уже было: выпустили журавликов, а те прилетели в деревню. Если бы их сразу прогнали — пернатые бы вернулись в природу. Но люди жалостливые, начали подкармливать. Пришлось забирать журавлей в питомник, снова начинать адаптацию к дикой жизни и через год выпускать вновь.
Меньше десяти птиц за год — небольшое прибавление к популяции. Но для нашего мира, где даурские и японские журавли встречаются только на Дальнем Востоке и в Японии, важная каждая птица. И пусть работников станции, которые уже четвертый десяток лет дарят жизнь пернатым, всего шестеро, их работа — бесценна.
Забавные истории из жизни кордона
У каждого из сотрудников есть десятки увлекательных историй из жизни краснокнижных птиц и не только. «Как-то раз прибилась к нам утка-мандаринка. Мы его подкармливали, а он вырос и обнаглел.
Скооперировался с двумя бакланами, стали плавать втроем и не подпускали других птиц к кордону: решили, что это будет их территория", — вспоминает Лилия Третьякова.
Картошку полоскали в озере
В прошлом году на кордоне Владимир, один из сотрудников, посадил несколько кустов картошки.
Птенцы стали тыкать клювами в грядки, нашли клубни. «Раскопают одну картошину и тащат ее в озеро полоскать. Поклюют, потом идут за новой. Развлечение было на весь день!» — смеются, вспоминая, специалисты станции.
Наглая цапля воровала рыбу
Несколько лет назад прибилась к кордону цапля. Ее пожалели — у птицы был травмирован глаз — и подкармливали. Цапля окрепла, глаз зажил, и птица решила, что отбирать рыбу у маленьких журавлей гораздо легче и интереснее, чем добывать пропитание самостоятельно. Цапля поджидала, когда сотрудники станции выходили с тазом, подлетала и за раз заглатывала по 6—7 кусков рыбы.
Наглую птицу начали гонять. А осенью за ней прилетели две других цапли. «Минут пять все трое кружились над кордоном. Две пришлых молчали, а наша все это время что-то кричала. Наверное, прощалась. Потом они улетели», — заканчивают свой рассказ специалисты станции.
Гонгор-долгожитель
Самому старшему журавлю в питомнике — 31 год. Его зовут Гонгор. В неволе эти птицы могут жить довольно долго — до 90 лет.
У журавлей — греческие имена
«Мы даем имена японским журавлям, используя названия рек Амурской области. Правда, иногда пол сразу не поймешь. Так, вместо Миуны у нас живет Миун, а Антиопа превратилась в Антипа».
Даурских журавлей специалисты называют именами героев Древней Греции.
Только факты
— Маховые перья, благодаря которым птицы летают, журавли сбрасывают одновременно. В течение месяца такие пернатые не могут летать и очень уязвимы. Делают это они один раз в два года.
— Килограмм рыбы в день съедает взрослый журавль.
— Малышей кормят мешанкой, куда входит творог или яйца, гаммарус, геркулес и пшеница. Взрослые птицы едят рыбу и овощные салаты. Кстати, лук журавли обожают, а вот морковку едят неохотно. В рацион также входят кабачки, тыква, яблоки, капуста.