Ирина Гильфанова
В начале мая Екатеринбург и ближайшие населённые пункты накрыл густой смог и запах гари. Их принесло попутным ветром из Берёзовского округа, где начались торфяные пожары. Сгорело 62 гектара леса и несколько жилых зданий в посёлке Безречный. Сотрудники МЧС локализовали пожар, но тление продолжается вот уже несколько недель. Всё это время вместе с пожарными за сохранение леса борются волонтёры проекта «Добровольцы быстрого реагирования».
Бомба замедленного действия
Суббота, 7 часов утра. Едем руководителем волонтёрской группы Екатериной. Половину её машины занимают мешки с оборудованием, оранжевыми строительными касками, бензопилами и лопатами. Мы отправляемся в умирающий лес.
— По закону любой человек имеет право принять посильное участие в тушении пожара, — рассказывает по дороге Екатерина. — Кому-то по силам сообщить о том, что где-то есть возгорание и выслать координаты, а кому-то, если есть силы, оборудование и защитная одежда, — тушить пожары. Сотрудники МЧС записывают добровольцев, поручают менее опасный участок пожара, и так ты становишься частью их команды. Многие к нам относятся как к реальной помощи, потому что мы и есть эта помощь.
Волонтёры выезжают на борьбу с огнём в выходные, когда большинство не работает. Впервые активисты проекта «Добровольцы быстрого реагирования» собрались помогать в тушении пожаров прошлым летом, когда загорелся лес на горе Волчиха недалеко от Екатеринбурга. Тогда волонтёры, которые обычно собирали мусор в городских парках, проводили экологические акции и занимались охраной культурного наследия, надели противопожарные ранцы и тушили кромку горелого леса. В этом году добровольцы собрались намного раньше — ещё до возникновения больших возгораний.
— Большинство пожаров возникают от поджога травы при уборке земельных участков, а потом он разгорается до верхового пожара [огонь охватывает верхушки деревьев и ветви — прим. авт.] или низового [огонь распространяется по нижним ярусам растительности и лесной подстилке — прим. авт.], когда горит торфяная почва, — говорит Екатерина. — Если первые потушить легче, то низовые — это бомба замедленного действия.
В советское время огромные болотистые территории осушали и добывали торф, чтобы потом сделать из него топливо или удобрения. А когда в 1980—х годах на смену торфяной промышленности пришла газовая, эти разработки просто бросили вместо проведения грамотной рекультивации. Такие земли могут загореться от искры из трактора, и, как горячие угли, тлеть годами, а с наступлением тепла переходить в крупные лесные пожары.
Если качественно потушить весной торфяники, количество пожаров сократится в разы. Но рядом с посёлком Безречный возгорание уже разошлось на километры. По оценкам специалистов МЧС, чтобы его окончательно устранить, нужен минимум месяц. Так что в этой работе лишние руки точно не помешают.
Деревья стонут
В Безречном мы встречаемся со всей группой добровольцев. Нас семь человек. Берём инвентарь и выдвигаемся.
На подходе к нужному участку свежий ярко-салатовый берёзовый лес встречается с серо-чёрным погорелым и поредевшим. Пахнет горьким дымом, как от осеннего костра, в котором сожгли опавшую листву и старые ветки.
— Возле городов нет природных пожаров, кроме тех, что возникают от молний, но это случай один из ста, — отмечает Екатерина. — Зачастую люди сжигают траву на окраине своих участков, бросают окурки, жарят шашлыки и не тушат всё это должным образом. Официальная версия этого пожара — незатушенные костровища.
Поля, где прошёл огонь, за три недели обросли новой травой, но лес так быстро восстановиться не может. В поредевшем березняке почва похожа на уголь, с глубокими провалами, хрустит и проминается под ногами. Мы всё время перешагиваем и обходим горы поваленных деревьев, выкорчеванных с корнями или наклонившихся низко к земле. Лежат пожелтевшие сосны, берёзы обуглены от корней до середины ствола, а молодая мелкая листва не тронута. Земля вокруг ещё стоящих деревьев сильно просела, оголив голые, «обглоданные» огнём корни. Они покачиваются на ветру, тонко скрипят, будто стонут, и тоже могут свалиться в любой момент.
— Неделю назад мы были на этом же участке и заливали овраги, а теперь горят вершины, — замечает волонтёр Шамиль.
— Земля подсыхает, и торф вновь начинает тлеть, — добавляет Екатерина. — Видно, что здесь было очень много очагов, их хорошо пролили, но явно ещё несколько осталось.
Мы разделяемся. Часть волонтёров остаётся, чтобы очистить тлеющий участок от упавших деревьев, другие осматривают лес, находят несколько мест, над которыми поднимается тонкая струя дыма, где-то встречается небольшой огонь.
— Мы нашли два очага, один из них очень хороший, прямо претендует на лесной пожар, — докладывает волонтёр из Берёзовского Валентин.
Много смысла
Выбираем ближайший дымящийся очаг, заваленный деревьями, и распределяем обязанности. Одни распиливают стволы, другие их вытаскивают, кто-то тащит пожарные рукава через овраги и деревья.
В нашей небольшой компании сегодня собрались самые разные люди. Так, Екатерина занимается озеленением помещений, Людмила — программист-разработчик, Кирилл работает в банке, Федорис по образованию — юрист, Шамиль — системный аналитик, а Валентин — дизайнер и художник.
— Почти все волонтёры сюда попали после субботников. — говорит Шамиль.
— А ты знаешь, чем это заканчивается? Убираешь мусор, а потом внезапно оказываешься на пожаре! — улыбается Людмила. — Но если серьёзно, я часто грибы, ягоды, травы собираю в лесу. Это и рациональный подход, и желание воздать должное природе. В целом я много лет интересуюсь экологическими акциями, участвую в лесопосадках. Решила и сюда пойти.
— Я считаю, что человек ответственен за этот мир, и у меня эти ощущения религиозные, — признаётся Шамиль.
— Мы несём много вреда природе и должны хоть в чём-то ей помогать. А тушить пожары — вполне себе хорошая задача что-то изменить в этом мире к лучшему.
— У меня куча мотивов. — говорит Валентин. — Один из них — помочь избавиться от смога, от которого я очень страдал. Есть и альтруистический — всё-таки для сохранения здоровой психики нужно что-то полезное делать. Ну, и выходные в здоровой компании.
— Мне кажется, всем не хватает немного смысла, — добавляет Екатерина. — Думаешь, в твоей обычной деятельности никакой пользы нет, а тут нужность свою ощутить периодически каждый желает. Делаешь что-то, в чём есть смысл, а не просто прожигаешь жизнь. И ещё я считаю, что кто хотя бы раз тушил пожары, понял, какой это адский труд, и лишний раз не разожжёт костёр, не оставит его догорать самостоятельно.
Выздоравливай, больной!
Мы стоим возле очищенной от поваленных деревьев «горячей» точки.
— Так, один человек заливает это место, ещё несколько перекапывают землю лопатами, — инструктирует Шамиль новеньких волонтёров.
— И сколько это будет длиться? — интересуется Людмила.
— Пока мы всё это страшное дело не превратим в холодную жидкую массу.
Волонтёры ставят мотопомпу у ближайшего маленького пруда в лесу и растягивают пожарные рукава к первому очагу. Ждём, когда подадут воду.
— Уложи рукав на плечо, чтобы он изогнулся — тогда струя воды будет мощнее и более точная, — советует Шамиль.
— Потом им по кругу водишь, разбиваешь землю, берега, корни хорошо проливаешь. Всю эту грязь перемешиваешь, как чай в кружке.
— Как тесто для блинов — так, чтобы комочков не было, — кричит издалека Екатерина.
Рукав наполняется водой и быстро тяжелеет в руках. Я встаю на корни деревьев и поливаю тлеющие бугры. Пара волонтёров перекапывают этот участок, а из-под залитой водой земли снова поднимается дым.
— О, тёпленькая пошла, — замечает это Людмила. Она периодически втыкает в очаг щуп (специальную металлическую палку с термометром наверху) и озвучивает значения: «40 градусов».
— Ну, как больной? — подходит к нам Валентин.
— Так себе, выздоравливать не хочет, — отвечает Людмила.
— Слой торфа достигает до полуметра и может тлеть даже рядом с мокрой землёй, — объясняет Екатерина. — Если плохо затушить, то у дерева продолжат гореть корни, и в какой-то момент оно упадёт — корни окажутся снаружи, к ним поступит кислород, и пожар разгорится мгновенно.
— О! Теперь 25 градусов! — сообщает Людмила примерно через 15 минут пролива и перекопки.
— Это уже терпимо, — заключает Шамиль.
Мы заканчиваем с первым участком и переходим к следующему. За десять часов работы волонтёры зальют таким образом шесть тлеющих очагов, растянув пожарные рукава на 100−200 метров по всему лесу. На следующий день добровольцы отправятся на другой гектар торфяника, чтобы окончательно потушить тлеющую землю.
В начале мая Екатеринбург и ближайшие населённые пункты накрыл густой смог и запах гари. Их принесло попутным ветром из Берёзовского округа, где начались торфяные пожары. Сгорело 62 гектара леса и несколько жилых зданий в посёлке Безречный. Сотрудники МЧС локализовали пожар, но тление продолжается вот уже несколько недель. Всё это время вместе с пожарными за сохранение леса борются волонтёры проекта «Добровольцы быстрого реагирования».
Бомба замедленного действия
Суббота, 7 часов утра. Едем руководителем волонтёрской группы Екатериной. Половину её машины занимают мешки с оборудованием, оранжевыми строительными касками, бензопилами и лопатами. Мы отправляемся в умирающий лес.
— По закону любой человек имеет право принять посильное участие в тушении пожара, — рассказывает по дороге Екатерина. — Кому-то по силам сообщить о том, что где-то есть возгорание и выслать координаты, а кому-то, если есть силы, оборудование и защитная одежда, — тушить пожары. Сотрудники МЧС записывают добровольцев, поручают менее опасный участок пожара, и так ты становишься частью их команды. Многие к нам относятся как к реальной помощи, потому что мы и есть эта помощь.
Волонтёры выезжают на борьбу с огнём в выходные, когда большинство не работает. Впервые активисты проекта «Добровольцы быстрого реагирования» собрались помогать в тушении пожаров прошлым летом, когда загорелся лес на горе Волчиха недалеко от Екатеринбурга. Тогда волонтёры, которые обычно собирали мусор в городских парках, проводили экологические акции и занимались охраной культурного наследия, надели противопожарные ранцы и тушили кромку горелого леса. В этом году добровольцы собрались намного раньше — ещё до возникновения больших возгораний.
— Большинство пожаров возникают от поджога травы при уборке земельных участков, а потом он разгорается до верхового пожара [огонь охватывает верхушки деревьев и ветви — прим. авт.] или низового [огонь распространяется по нижним ярусам растительности и лесной подстилке — прим. авт.], когда горит торфяная почва, — говорит Екатерина. — Если первые потушить легче, то низовые — это бомба замедленного действия.
В советское время огромные болотистые территории осушали и добывали торф, чтобы потом сделать из него топливо или удобрения. А когда в 1980—х годах на смену торфяной промышленности пришла газовая, эти разработки просто бросили вместо проведения грамотной рекультивации. Такие земли могут загореться от искры из трактора, и, как горячие угли, тлеть годами, а с наступлением тепла переходить в крупные лесные пожары.
Если качественно потушить весной торфяники, количество пожаров сократится в разы. Но рядом с посёлком Безречный возгорание уже разошлось на километры. По оценкам специалистов МЧС, чтобы его окончательно устранить, нужен минимум месяц. Так что в этой работе лишние руки точно не помешают.
Деревья стонут
В Безречном мы встречаемся со всей группой добровольцев. Нас семь человек. Берём инвентарь и выдвигаемся.
На подходе к нужному участку свежий ярко-салатовый берёзовый лес встречается с серо-чёрным погорелым и поредевшим. Пахнет горьким дымом, как от осеннего костра, в котором сожгли опавшую листву и старые ветки.
— Возле городов нет природных пожаров, кроме тех, что возникают от молний, но это случай один из ста, — отмечает Екатерина. — Зачастую люди сжигают траву на окраине своих участков, бросают окурки, жарят шашлыки и не тушат всё это должным образом. Официальная версия этого пожара — незатушенные костровища.
Поля, где прошёл огонь, за три недели обросли новой травой, но лес так быстро восстановиться не может. В поредевшем березняке почва похожа на уголь, с глубокими провалами, хрустит и проминается под ногами. Мы всё время перешагиваем и обходим горы поваленных деревьев, выкорчеванных с корнями или наклонившихся низко к земле. Лежат пожелтевшие сосны, берёзы обуглены от корней до середины ствола, а молодая мелкая листва не тронута. Земля вокруг ещё стоящих деревьев сильно просела, оголив голые, «обглоданные» огнём корни. Они покачиваются на ветру, тонко скрипят, будто стонут, и тоже могут свалиться в любой момент.
— Неделю назад мы были на этом же участке и заливали овраги, а теперь горят вершины, — замечает волонтёр Шамиль.
— Земля подсыхает, и торф вновь начинает тлеть, — добавляет Екатерина. — Видно, что здесь было очень много очагов, их хорошо пролили, но явно ещё несколько осталось.
Мы разделяемся. Часть волонтёров остаётся, чтобы очистить тлеющий участок от упавших деревьев, другие осматривают лес, находят несколько мест, над которыми поднимается тонкая струя дыма, где-то встречается небольшой огонь.
— Мы нашли два очага, один из них очень хороший, прямо претендует на лесной пожар, — докладывает волонтёр из Берёзовского Валентин.
Много смысла
Выбираем ближайший дымящийся очаг, заваленный деревьями, и распределяем обязанности. Одни распиливают стволы, другие их вытаскивают, кто-то тащит пожарные рукава через овраги и деревья.
В нашей небольшой компании сегодня собрались самые разные люди. Так, Екатерина занимается озеленением помещений, Людмила — программист-разработчик, Кирилл работает в банке, Федорис по образованию — юрист, Шамиль — системный аналитик, а Валентин — дизайнер и художник.
— Почти все волонтёры сюда попали после субботников. — говорит Шамиль.
— А ты знаешь, чем это заканчивается? Убираешь мусор, а потом внезапно оказываешься на пожаре! — улыбается Людмила. — Но если серьёзно, я часто грибы, ягоды, травы собираю в лесу. Это и рациональный подход, и желание воздать должное природе. В целом я много лет интересуюсь экологическими акциями, участвую в лесопосадках. Решила и сюда пойти.
— Я считаю, что человек ответственен за этот мир, и у меня эти ощущения религиозные, — признаётся Шамиль.
— Мы несём много вреда природе и должны хоть в чём-то ей помогать. А тушить пожары — вполне себе хорошая задача что-то изменить в этом мире к лучшему.
— У меня куча мотивов. — говорит Валентин. — Один из них — помочь избавиться от смога, от которого я очень страдал. Есть и альтруистический — всё-таки для сохранения здоровой психики нужно что-то полезное делать. Ну, и выходные в здоровой компании.
— Мне кажется, всем не хватает немного смысла, — добавляет Екатерина. — Думаешь, в твоей обычной деятельности никакой пользы нет, а тут нужность свою ощутить периодически каждый желает. Делаешь что-то, в чём есть смысл, а не просто прожигаешь жизнь. И ещё я считаю, что кто хотя бы раз тушил пожары, понял, какой это адский труд, и лишний раз не разожжёт костёр, не оставит его догорать самостоятельно.
Выздоравливай, больной!
Мы стоим возле очищенной от поваленных деревьев «горячей» точки.
— Так, один человек заливает это место, ещё несколько перекапывают землю лопатами, — инструктирует Шамиль новеньких волонтёров.
— И сколько это будет длиться? — интересуется Людмила.
— Пока мы всё это страшное дело не превратим в холодную жидкую массу.
Волонтёры ставят мотопомпу у ближайшего маленького пруда в лесу и растягивают пожарные рукава к первому очагу. Ждём, когда подадут воду.
— Уложи рукав на плечо, чтобы он изогнулся — тогда струя воды будет мощнее и более точная, — советует Шамиль.
— Потом им по кругу водишь, разбиваешь землю, берега, корни хорошо проливаешь. Всю эту грязь перемешиваешь, как чай в кружке.
— Как тесто для блинов — так, чтобы комочков не было, — кричит издалека Екатерина.
Рукав наполняется водой и быстро тяжелеет в руках. Я встаю на корни деревьев и поливаю тлеющие бугры. Пара волонтёров перекапывают этот участок, а из-под залитой водой земли снова поднимается дым.
— О, тёпленькая пошла, — замечает это Людмила. Она периодически втыкает в очаг щуп (специальную металлическую палку с термометром наверху) и озвучивает значения: «40 градусов».
— Ну, как больной? — подходит к нам Валентин.
— Так себе, выздоравливать не хочет, — отвечает Людмила.
— Слой торфа достигает до полуметра и может тлеть даже рядом с мокрой землёй, — объясняет Екатерина. — Если плохо затушить, то у дерева продолжат гореть корни, и в какой-то момент оно упадёт — корни окажутся снаружи, к ним поступит кислород, и пожар разгорится мгновенно.
— О! Теперь 25 градусов! — сообщает Людмила примерно через 15 минут пролива и перекопки.
— Это уже терпимо, — заключает Шамиль.
Мы заканчиваем с первым участком и переходим к следующему. За десять часов работы волонтёры зальют таким образом шесть тлеющих очагов, растянув пожарные рукава на 100−200 метров по всему лесу. На следующий день добровольцы отправятся на другой гектар торфяника, чтобы окончательно потушить тлеющую землю.